Многополярный мир – это многополярный ядерный мир. Идущие в нем войны – это в том числе войны между ядерными державами. Некоторые из них, как, например, на Украине, ведутся опосредованно; другие – в Южной Азии – напрямую; а на Ближнем Востоке одна ядерная держава вместе с другой ядерной (и гораздо более сильной) попытались уничтожить потенциальную способность третьей страны создать ядерное оружие. Растущая напряженность между ядерными державами в Восточной Азии и западной части Тихого океана тоже приближает их непосредственное столкновение. Избежав ядерной катастрофы в годы холодной войны, некоторые государства Европы утратили прежнюю сдержанность и осмотрительность, прежде ассоциировавшиеся с обладанием ядерным арсеналом.
Тому есть несколько причин. В годы «зрелой» холодной войны – после Карибского кризиса 1962-го – ядерное оружие (ЯО) успешно выполняло функцию сдерживания-устрашения. Военные планы сторон исходили из того, что противник почти неизбежно применит ЯО в случае массированного лобового столкновения и, даже если война начнется с применения только обычных вооружений, она перерастет в ядерную. Осознавая это, политическое руководство Америки и Советского Союза стремилось предотвратить реализацию столь катастрофичного сценария. Американцы, правда, полагали, что ядерная война может быть ограниченной, локализованной в Европе и не затрагивающей территорию США и СССР, но советские стратеги скептически относились к идее подобного ограничения масштабов конфликта. В годы советско-американской конфронтации стороны вели много войн, но все они шли вдали от Европы – геополитического центра противостояния – и вне зон жизненно важных интересов сторон.
После окончания холодной войны минуло 35 лет. Страх перед всеобщим гарантированным уничтожением исчез, хотя физическая возможность такого уничтожения сохраняется. Сгинул жесткий идеологический антагонизм, оставив после себя водораздел между глобализмом и национальными интересами. Мир, даже расколовшись по этому основанию, остался тем не менее глобальным, взаимосвязанным; ценности разделяют людей не столько на межгосударственном уровне, сколько внутри своих обществ. Аномалия жесткого блокового антагонизма стала историей, но новый глобальный гегемон (США) не сумел организовать устойчивый миропорядок. В результате мир стал в историческом смысле более «нормальным»: вернулось соперничество великих держав, возобновилась борьба между региональными игроками, а также на локальном уровне. Неравномерность развития отдельных стран естественным образом приводит к изменению баланса сил между ними. Коррекция баланса происходит, как это всегда было, с применением силы.
Поэтому исторически нормальный мир, над которым висит задрапированный ядерный дамоклов меч, – это мир конфликтов и войн. Сам ядерный меч при этом не исчез, он по-прежнему способен уничтожить человечество, но он зачехлен, что позволяет не считать исходящую от него угрозу актуальной. Действительно, всеобщее уничтожение может интересовать разве что террориста-маньяка. Вместо предметов ядерного арсенала в ход пошли неядерные мечи, сабли, шпаги, топоры, кинжалы и так далее. На ЯО в этих условиях как бы наложено негласное табу, ведь его применение, если логически рассуждать, уничтожит все то, что намереваются защитить, а в худшем случае – вообще все. Неудивительно, что многие уверились: ядерному оружию уготована судьба оружия химического, которое ограниченно применялось в Первую мировую войну, но во Вторую оставалось на складах.
Проблема, однако, в том, что обычные меч и кинжал тоже способны убивать не только отдельных людей, но также, фигурально выражаясь, целые государства. Вывести ядерное оружие за скобки соблазнительно для тех, кто, помимо «ядерки», владеет богатым «обычным» арсеналом. Поэтому было бы странно ожидать, что государство, обладающее ЯО, откажется применить его в ситуации, когда противник, используя только обычное оружие, поставит само существование этого государства под вопрос. Таким образом, попытка нанести стратегическое поражение ядерной державе, используя третью страну в качестве своего прокси, – крайне опасная стратегия, грозящая обернуться тем, что в ее авторов полетит «ядерный бумеранг».
Здесь стоит сказать пару слов об авторах этих стратегий. Может показаться странным, хотя на самом деле ничего странного тут нет, что среди них гораздо больше представителей «продвинутых демократий», чем глав авторитарных режимов. Английские и французские деятели, вовлеченные в украинский конфликт, принадлежат к поколению, давно утратившему способность к проведению самостоятельной внешней и военной политики. Они готовы устраивать провокации, но неспособны контролировать их результаты. Этих деятелей и их страны до поры до времени спасает исключительное стратегическое терпение Кремля, пока что не отвечающего ударами по тем точкам, где разрабатывают планы ракетных атак на российскую территорию, а также диверсий и терактов, направленных против российских граждан и военных объектов.
Вспомним эффект, который произвела в Европе катастрофа на Чернобыльской АЭС в 1986 году, и сравним с равнодушием по поводу обстрелов украинскими войсками Запорожской АЭС, атак украинских дронов на Курскую, Смоленскую и другие атомные станции России, а также нанесенных в июне этого года ударов Израиля и США по нескольким ядерным объектам Ирана. Вспомним, что незадолго до этого украинские беспилотники, очевидно не без помощи и прямого указания со стороны западных стран, атаковали стратегические аэродромы в ряде регионов России, и сравним с аналогичными израильскими атаками на иранские объекты. Фактически это игра не на грани, а за гранью случаев, в которых доктринально предусмотрен ядерный ответ.
Бесконечно так продолжаться не может. Растущая вовлеченность европейских стран в украинский конфликт истончает стратегическое терпение Кремля. В прошлом году российская ядерная доктрина была скорректирована в сторону увеличения числа условий для применения ЯО. Доктрина также распространила свое действие на угрозы, создаваемые для Белоруссии как составной части Союзного государства. Демонстративное использование ракетной системы «Орешник» в ноябре 2024-го для уничтожения военно-промышленного объекта на Украине подкрепило серьезность этих доктринальных изменений. К сожалению, ведущие европейские государства в ответ решили продемонстрировать «неустрашимость», на деле означающую безрассудство.
Вероятно, к настоящему времени конфликт на Украине в очередной раз подошел к развилке. Попытка дипломатического урегулирования оказалась безрезультатной из-за нежелания США учитывать интересы безопасности России и стремления стран Евросоюза максимально ослабить ее путем затягивания боевых действий. Запад рассчитывает, что Россия будет истекать кровью, перенапрягаться, испытывать нарастающие трудности в экономике и социальной сфере. При этом Европа и Америка, снабжая Украину новыми партиями оружия и боеприпасов, подпитывая ее «добровольцами» из стран восточного и юго-восточного флангов НАТО, рассчитывают параллельно восстанавливать и развивать свою военную промышленность и наращивать военную мощь. Цель – развернуть ход событий в свою пользу и в конце концов нанести ослабленной России сокрушительный удар.
Такая динамика ведет к масштабному обострению, исход которого определит не только итог украинского конфликта. Ясно, что Россия будет ломать эту стратегию. Логично предположить, что свою роль в этом сыграет активизация ядерного сдерживания. Экзистенциальная угроза для России со стороны Запада, прежде всего государств ЕС, должна быть уравновешена аналогичной угрозой для самих этих стран. Ставки для России выше, чем для Запада, что дает Москве преимущество в эскалационном противоборстве. У противника не должно оставаться сомнений относительно серьезности наших намерений. Отрезвляющими сигналами могли бы стать организация боевого дежурства самолетов–носителей нестратегического ЯО; выход России из моратория на развертывание ракет средней и меньшей дальности в европейской части страны, на Чукотке и в Белоруссии; возобновление ядерных испытаний; нанесение ответных или упреждающих ударов, для начала в обычном снаряжении, по целям на территории противника (за пределами Украины).
Попытка Израиля и США уничтожить ядерную программу Тегерана в полной мере не удалась. Иранской программе был причинен ущерб, объем которого нам неизвестен. Перед Тегераном фактически стоит выбор: идти на соглашение с США, запрещающее любое обогащение урана, или возобновить и восстановить ядерную программу, но на этот раз открыто поставив цель – создание ядерного оружия. Срединный путь, которым до сих пор следовал Иран, продемонстрировал свою бесперспективность. Оба варианта сопряжены с рисками, но в целом международный опыт говорит о том, что единственной более или менее надежной гарантией от нападения со стороны США служит обладание ЯО. Правда, путь к обретению этого оружия чрезвычайно опасен для страны, которая на него встала, но еще не прошла до конца.
Если Ирану удастся получить ядерное оружие либо сформировать условия, в которых сделать ЯО можно крайне быстро (такой способностью сегодня обладает ряд государств, включая Японию и Южную Корею), то между Тегераном и Западным Иерусалимом может возникнуть ситуация взаимного ядерного сдерживания, которая, в свою очередь, может стать основой региональной стабильности в отношениях между двумя ведущими державами Ближнего и Среднего Востока. Путь к этому состоянию неблизкий, он требует не только военного баланса, но и изменения отношения сторон друг к другу. Тем не менее, сопровождаемый кризисами и периодическими обменами ударами, он все же может быть пройден.
Справедливости ради стоит отметить: обладание ЯО не спасает от войны с применением обычных вооружений. Широкое и глубокое вмешательство европейских государств в конфликт на Украине в 2022 году свидетельствует об ослаблении эффекта ядерного сдерживания, на который, по-видимому, рассчитывала Россия. Теракт в Кашмире в апреле 2025-го заставил Индию нанести удары по целям в Пакистане, что, в свою очередь, привело к короткому вооруженному столкновению двух ядерных держав Южной Азии. Ядерный фактор, конечно, присутствовал в обоих конфликтах, но за кулисами. ЯО отчасти ограничивало масштабы украинской войны и, вероятно, способствовало быстрой остановке индо-пакистанского конфликта.
Глядя вперед, можно предположить развитие нескольких тенденций. Во-первых, эскалация и переход от пассивного ко все более активному ядерному устрашению на Украине. Во-вторых, оживление ядерной темы в Европе – от укрепления и диверсификации ядерных потенциалов Англии и Франции до попыток виртуального (вряд ли реального) расширения ядерных гарантий Парижа и стремления других стран – Германии и Польши – получить доступ к ядерному планированию и, возможно, ядерному оружию; усиление ядерной риторики Киева. В-третьих, глубокий кризис режима нераспространения ядерного оружия (падение доверия к МАГАТЭ вследствие прозападной и произраильской позиции, занятой организацией накануне нападения на Иран). В-четвертых, восстановление иранской ядерной программы уже вне контроля МАГАТЭ. В-пятых, активная, хотя и скрытая подготовка Токио и Сеула к ситуации, когда им придется заменить американский ядерный зонтик своим собственным. Если и Тайбэй разочаруется в военной защите со стороны США, Тайвань также может пойти по пути обретения «бомбы».
Общий вывод в этой связи можно сформулировать так. Многополярный ядерный мир станет более спокойным и предсказуемым только в случае укрепления режима взаимного сдерживания и, соответственно, стратегической стабильности. Стратегическая стабильность в этом мире, однако, требует исключения любых войн, не только ядерных и обычных, но также опосредованных, между ядерными державами. В противном случае риск применения ЯО и скатывания в ядерную войну, в конечном счете всеобщую, многократно возрастает.
0
44.25
