ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 26, 2025

«Я не «злой следователь» — я «добрый следователь»

— Заслуженный предмет гордости для нашей страны — это то, что на «девятый вал» западных экономических санкций Россия отреагировала экономическим ростом. Но не свидетельствуют ли ключевые индикаторы нашего народного хозяйства о том, что срок действия «российского экономического чуда» постепенно подходит к концу?

— Никакие «чудеса» не происходят просто так. За тем, что вы назвали «российским экономическим чудом», стоит тяжелый, сложный, системный труд последних 25 лет. И вот все эти попытки сказать, что «чудо заканчивается», на мой взгляд, некорректны. Запас прочности у России величайший. Резервы, возможности, потенциал — все это огромно. И самым главным нашим преимуществом является сейчас небывалая и осознанная консолидация общества.

Бизнес наш очень способный, очень талантливый. Вы видите, чего он смог достичь в условиях таких, казалось бы, невыносимых ограничений, которые обрушились на нашу страну. Я полагаю, что ситуация в экономике России является управляемой. Когда на каком-то этапе оказывалось эффективным, скажем, некоторое охлаждение экономики с упором на цели снижения инфляции, чтобы все развивалось сбалансированно, мы пошли на это. Сегодня жизнь подсказывает, что эффективными могут быть другие подходы. В меняющемся мире нельзя быть закостенелыми, когда объективная реальность требует каких-то корректировок.

Как результат: при всех существующих сложностях, которые нам пытается создавать Запад, в стране объективно сохранена макроэкономическая и финансовая стабильность, инфляция постепенно снижается. Нашими продуманными действиями мы обеспечиваем все возможности для дальнейшего развития. А возвращаясь к вашему вопросу — индикаторы для того и существуют, чтобы по ним отслеживать изменения и правильно, грамотно, своевременно на них реагировать.

— И все же предложение правительства о повышении налогов явно указывает на то, что стране предлагается затянуть пояса. Как вы считаете, насколько сильным будет такое затягивание и как долго оно продлится?

— Вы такой опытный журналист. С вами всегда очень приятно общаться. Ну что же вы штампами пользуетесь: затянуть пояса? Затягивают пояса, когда гражданам снижают зарплаты, когда снижают пенсии, социальные выплаты, как это сегодня происходит в Европе. Посмотрите, при этих непростых (а они объективно непростые, не хочу лакировать ситуацию) условиях ни одно социальное обязательство наше государство не отменило, не снизило размеры пенсий, все пособия индексируются и повышаются. Вы знаете, такой стройной системы поддержки семей с детьми — от беременности женщины до совершеннолетия ребенка — нет ни в одной другой стране мира. Мое видение ситуации основано не на квасном патриотизме, а на объективных фактах.

Да, темпы роста зарплат не всегда поспевают за ценами. Но ситуация и здесь стабилизируется. Поэтому говорить о том, что гражданам надо затянуть пояса, неправильно. Мы к этому граждан не призываем. У нас сейчас самый низкий в истории уровень безработицы. Работу всегда можно найти.

— Простите, но как это соотносится с повышением налогов?

— Жизнь не стоит на месте, и для балансировки финансовой системы приходится вносить в нее некоторые изменения. Это нормально. Поэтому происходит донастройка российской налоговой системы. Но она проводится разумно и взвешенно, с тем чтобы не нанести ущерб ни малому, ни среднему бизнесу, ни в целом экономике. Ну нет ничего непродуманного, необоснованного в тех бюджетных предложениях, которые внесло правительство. Мы их тщательно обсуждали. Сенаторы — защитники субъектов Федерации и должны быть уверенными в стабильности региональных бюджетов. На наш взгляд, в нынешних условиях подготовлен сбалансированный бюджет, выверенный и надежный. «Нарисовать» ведь можно все что угодно. Но финальный вариант бюджета надежен. Мы должны и можем выполнить все обязательства в его рамках.

— Недавно вы предложили обязать неработающих граждан платить за свое медицинское страхование. Не ударит ли эта мера по тем гражданам, которые не являются тунеядцами, а просто не могут найти работу, которая их устраивает? И что можно взять с тунеядцев, если они тунеядцы?..

— Я, может быть, провокационно вбросила эту тему в информационное поле. Зачем? Мы ничего не выдумываем — мы реагируем на запрос губернаторов, которые, в свою очередь, реагируют на те региональные проблемы, которые видят. Разъясняю, что я имела в виду. У нас существует система обязательного медицинского страхования; в соответствии с Конституцией государство гарантирует бесплатную медицинскую помощь каждому гражданину нашей страны. И это незыблемая вещь. Никто — ни Государственная дума, ни Совет Федерации, ни правительство — не может принять решение, которое противоречило бы Конституции.

Разбираемся дальше. За работающее население платежи в систему обязательного медицинского страхования платит работодатель. Здесь никаких нет проблем: все работающие граждане вносят свой вклад в развитие здравоохранения, расширение медицинской помощи и так далее. За неработающее население платят региональные бюджеты. При этом кто такие неработающие? Это пенсионеры, это дети, это студенты, это инвалиды — это те люди, которые по определению не могут работать, или, скажем, домохозяйки, которые не работают, но воспитывают детей. Они выполняют очень важную миссию. За всех них платит и будет платить государство. И это абсолютно справедливо — то, что за них платят региональные бюджеты.

— Так о каких тогда неработающих идет речь в вашем предложении?

— Выражусь образно. Речь идет о тех неработающих, которые ездят на «Мерседесах», имеют немалые скрытые доходы и при этом не платят ни налоги, ни взносы в систему ОМС. Или о тех, например, кто в центре Москвы сдает свою квартиру за 200 тысяч, а «на бумаге» показывает, что за 10 тысяч. Мы сейчас все живем «за стеклом», мы все прозрачны. Налоговая служба должна выявлять таких недобросовестных граждан, выводить их из теневой экономики, теневых доходов.

Справедливость должна быть в обществе. Не должны рабочие, учителя, врачи платить за молодых, здоровых, которые никаких обязательств перед обществом не несут. Вот с этой категорией надо работать. Не хочешь работать — твое право. Есть возможность жить за счет других источников доходов — пожалуйста. Статью за тунеядство никто возвращать не собирается. Но если вспомнить классика, жить в обществе и быть свободным от него нельзя. И будет справедливо, если мы найдем для этой категории механизм участия в системе ОМС.

Это будет делаться очень аккуратно, мы все внимательно изучим, все взвесим, проведем широкую дискуссию, прежде чем принимать решение.

Проблема есть, ее надо озвучивать. А у нас никто не любит озвучивать непопулярные вещи. Все хотят быть «хорошими следователями». А я человек другого склада.

— То есть вы готовы быть «злым следователем»?

— Вы знаете, я не «злой следователь» — я «добрый следователь». Я очень сострадательный человек. Вы знаете, сколько ко мне обращений, писем? Я всем стараюсь помочь. Но если я вижу, что проблема объективно существует, то я буду о ней говорить — вне зависимости от того, насколько это популярно или непопулярно. Проблемы надо поднимать и искать пути их решения, а не прятать голову в песок.

Думаю, те, кто вкалывает и добросовестно регулярно платит налоги, взносы в социальные фонды, которые идут на образование, здравоохранение, со мной согласятся.

— И много в стране таких неработающих на «Мерседесах»?

— По поводу «Мерседесов» — это лучше к ГАИ, а вот неработающих у нас, оказывается, немало. Возьмем, например, Москву. Первым эту тему поднял Сергей Семенович Собянин. Он сказал, что у них 700 тысяч вот таких неработающих. И сейчас уже по поручению правительства в Москве налоговые и социальные службы анализируют, кто эти люди, почему они не работают. А вот расклад по Петербургу. Город десятки миллиардов платит в бюджет ОМС за неработающее население. Из них треть уходит на тех, кто не работает по непонятным причинам. А ведь на эти средства можно было бы построить новые больницы, поликлиники…

Мы на примере Москвы сделаем такую «дорожную карту» поэтапного решения этого вопроса. Могу вас заверить, что нуждающихся в социальной помощи и поддержке это не коснется. Россия — социальное государство. И мы найдем справедливые правовые механизмы для того, чтобы определенные группы трудоспособных граждан вносили свой посильный вклад в систему.

Таких тем, кстати, немало. Будем ими заниматься.

— Давайте теперь о еще более сложной проблеме. Некоторые эксперты считают, что в развитых странах, включая Россию, задача радикального повышения рождаемости является в принципе нерешаемой, и все попытки стимулировать уровень рождаемости экономическими методами заранее обречены на провал. Есть ли у вас что ответить сторонникам такой точки зрения?

— Я считаю, что самая главная проблема и задача в области демографии состоит в том, чтобы изменить менталитет. Успешным человеком должен считаться тот, у кого хорошая, дружная, большая, крепкая семья. Иметь детей должно быть модно. Нормой должно стать рождение детей как можно раньше после достижения совершеннолетия, а не как у нас сейчас — в 28–29 лет. Не надо все откладывать на потом. «Потом» может уже и не случиться — по медицинским и по другим показателям. Вот крылатая фраза Владимира Владимировича (искренне называю ее таким образом): «Отцовство и материнство, дети — это счастье, и не нужно это счастье откладывать на потом».

— Прекрасная и благородная задача. Но вот является ли она реализуемой?

— Мы действительно говорим сегодня о глобальном вызове для всех развитых стран — даже для Китая, который сейчас разрабатывает специальные программы поддержки демографии. Россия в своих нынешних проблемах не исключение. Тенденция, к сожалению, у нас пока отрицательная — я имею в виду, в плане суммарного коэффициента рождаемости.

Для этого есть объективные причины. Но есть и субъективные. Вынуждена вернуться к разговору о 90-х годах. Нас тогда тоже пытались «перечипировать» с точки зрения смены ценностей, переноса акцентов с того, чем мы всегда дорожили, — семьи и детей, — на то, что «круче», у кого машина, квартира и так далее.

Еще необходимо учитывать двойственный эффект от развития новых технологий. Мы в нашей стране, естественно, целиком и полностью за развитие новых технологий — но при условии сглаживания их негативного влияния на демографию. Мы не должны стать Японией или Южной Кореей, над которыми маячит угроза исчезновения этих наций лет через сто, а то и раньше. Как мы можем этого избежать? С помощью сочетания мер финансовой и иной самой широкой поддержки семей с детьми и системной работы в сфере формирования и укрепления традиционных ценностей и правильных моральных, духовно-нравственных ориентиров. Без этого совсем никак.

Понятно, что главный приоритет для президента и страны — успешное завершение и достижение целей СВО. А вот второй по своей значимости приоритет — это демография. Мы огромная страна. И, конечно, численность нашего населения должна быть существенно больше.

«Власть обязана слышать и слушать общество»

— Все мы когда-то жили в Стране Советов. Не грозит ли России, с вашей точки зрения, превращение в страну запретов? Кажется, что в последнее время у нас слишком много разного рода запретительных инициатив. А что вы думаете по поводу общественных организаций, продвигающих разного рода запреты?

— Ну вот, опять такой раскрученный нарратив! Но я понимаю: значит, мы недорабатываем. Значит, мы не достучались до общества, не рассказали все, что нужно рассказать. Постараюсь сделать это сейчас.

За год мы принимаем порядка 500–600 законов. Так вот, из всего массива принимаемых законов есть несколько, которые можно назвать ограничительными. Почему мы это делаем? Мир так быстро меняется, появляются новые вызовы, угрозы.

Есть такой мем раскрученный: «Никто не знал, что будущее придет так быстро». Но это уже давно не мем, а реальность. Мы часто не поспеваем за этой реальностью — мы часто запаздываем. А мы должны думать и работать на опережение, с тем чтобы защитить общество от этих новых вызовов и угроз — например, защитить детей от экстремистской и иной информации. И эти законы, на которые вы намекаете, не направлены против граждан. Они направлены на их защиту. И законопослушные граждане их не боятся. А те, кто злоупотребляет новыми технологиями, лишаются такой возможности.

Возьмем, например, проблему дипфейков. Наши враги из недружественных стран запускают ролики с использованием искусственного интеллекта, подрывающие социальную стабильность в стране. Делают это не просто так. Российским руководителям вкладывают в уста откровенно антисоциальные вещи. И не все, кто видит эти ролики, сразу понимают, что это фейк, и он создан специально для того, чтобы подорвать авторитет власти, раскачать общество, вызвать недовольство. Это очень опасное явление для любой страны. И мы как законодатели обязаны его регулировать. И если брать законодательство некоторых европейских государств, то по ряду направлений оно у них гораздо более жесткое, чем у нас.

— А что вы думаете по поводу деятельности тех общественных организаций, которые постоянно продвигают идеи все более и более абсурдных запретов?

— Я всячески поддерживаю развитие некоммерческих общественных организаций. Это очень важные институты, которые позволяют вовлекать наших граждан в управление государством. И там столько совершенно потрясающих, замечательных людей. Это и волонтерское движение, и поисковики. Не дай бог, кто-то пропал — люди бросают все свои дела, идут их выручать, искать и так далее. А сколько у нас замечательных НКО социальной направленности — тех, что помогают бездомным, больным и старикам. Вот это надо поддерживать, давать гранты.

А что касается радикальных общественных организаций, то их действиям и заявлениям надо давать правовую оценку. Есть у нас, к сожалению, отдельные радикальные организации, которые рядятся в тогу патриотов. Не знаю, от большого ли ума они это делают или по чьей-то подсказке, но в любом случае опасная история. Власть обязана слышать и слушать общество. А еще она обязана пресекать то, что неприемлемо для федеративного, многоконфессионального, многонационального государства. Соответственно, мы в законодательстве стараемся правильно расставить акценты. У нас в России существует свобода мнений. Но если ты говоришь и действуешь на грани — или тем более за гранью — экстремизма, то должен отвечать за последствия. Нельзя на такие вещи не реагировать.

— Принято считать, что две палаты парламента нужны для соблюдения баланса интересов разных частей общества, и периодические разногласия между двумя палатами относятся к разряду «креативных конфликтов». Насколько вы довольны отношениями Совета Федерации и Государственной думы? И много ли между палатами конфликтов — креативных и не очень?

— В соответствии с Конституцией у Госдумы и у Совета Федерации разные полномочия. И это правильно, баланс необходим. И я хочу сказать совершенно искренне: у нас с Думой конструктивные отношения, у нас нет никакого панибратства, никаких заискиваний друг перед другом.

Бывают редкие случаи, когда Совет Федерации отклоняет тот или иной закон, принятый Думой. Чаще всего это происходит по причине того, что в тексте закона была допущена ошибка. Для этого и существует сито Совета Федерации, которое не должно пропустить некорректную формулировку, противоречащую Конституции. Иногда просто запятая поставлена не в том месте. Но это «не то место» меняет суть того или иного законодательного положения. Мы не имеем права как верхняя палата допустить, чтобы закон с ошибками пошел на подпись президенту: президент тогда наложит на него вето. Каких-то острых, неразрешимых противоречий с Думой у нас нет. Однако иногда наши точки зрения бывают разными. И это нормально.

— Одни спикеры считают себя «начальниками депутатов», другие — первыми среди равных. Какая концепция роли спикера более близка вам?

— Пытаться быть начальником в парламенте просто несовместимо с самим понятием парламентаризма. Более того, в нашей Конституции в статье 101 четко прописаны полномочия спикера парламента. Спикеру поручено вести заседания и заниматься внутренней организацией работы парламента. И я строго руководствуюсь этой статьей Конституции и нашим регламентом. Я часто сенаторам говорю: коллеги, мы все равны, независимо от того, кто спикер, кто его заместитель, а кто председатель комитета. Мы все сенаторы с равными полномочиями, равными обязанностями и равной ответственностью. Я очень уважительно отношусь к мнениям сенаторов, всегда даю им возможность выступить, никого не ограничиваю. Если считаю нужным, поддерживаю, высказываю свою точку зрения.

Мой подход: нет, как вы сказали, «первого среди равных». Если пытаться нарушать этот принцип, давать какие-то указания, то это уже не парламент. Этого допускать нельзя.

Для меня концепция роли спикера выглядит так: даже не первый среди равных, а равный среди равных.

— До прихода сюда вы работали послом, вице-премьером, губернатором второго города России. На какой из должностей вам было труднее всего и на какой — интереснее всего?

— Я скажу так: на всех должностях мне было одинаково трудно и одинаково интересно. Я благодарна судьбе за то, что я обрела такой разносторонний опыт. И он, конечно, очень мне по жизни помогает. И где бы я ни работала, меня не процесс интересует — меня всегда интересует результат. Я настроена на результат, иначе мне это будет неинтересно, и я не буду этим заниматься. Еще я командный человек, и мне везет на хороших людей. Всегда собирались команды профессионалов-единомышленников, и мы понимали друг друга с полуслова и двигали общее дело.

Возьмем, например, мой любимый Петербург. Я настолько люблю этот город, что мне хотелось сделать все возможное и невозможное для него. И такой же настрой был у всей команды. Может быть, именно потому нам так много удалось осуществить. Это и Западный скоростной диаметр, и дамба, и кольцевая дорога, и пассажирский морской порт, и новый аэропорт «Пулково»… Бюджет города в пять раз увеличили, инвестиции — в разы. И все это в очень непростое время. Для понимания: когда я пришла на должность губернатора, в городе не было ни одного свободного киловатта электроэнергии, не могли сделать подсветку Невского проспекта. Начинаю разбираться, погружаться. Чубайса (тогда он заведовал электричеством в стране) тряханула. Выяснилось: с 1990 по 2003 год не было построено ни одной подстанции. Мы построили 19 за пять лет, из них две — по 330 киловольт… В городе прекратились блэкауты. И мы обеспечили мощность электричества под развитие. На 20 лет вперед город обеспечили. Любые инвестиционные проекты стали возможными. Мы этим жили, когда мы это делали… Вот это очень конкретные результаты, которыми я горжусь.

Конечно, петербуржцы очень строгие люди, они всегда очень жестко с нас спрашивали, но до сих пор благодарны за нашу работу.

— Особенно про сосули.

— Ну, был такой мем… ну, не без этого. Я-то с чувством юмора… Я говорю: ну что мы, как в каменном веке, ломом сбиваем наледь, кровли повреждаем. Можно же что-то придумать? Лазером срезать, паром, еще чем-то эти сосули, говорю, надоевшие. И все, теперь это тянется за мной годами. Ну ничего, я спокойно к этому отношусь. Вообще, знаете, лучше над самой собой порой посмеяться, чем над другими. Очень в жизни помогает. Кстати, в словарях, если что, и сосули, и сосульки — правильно.